Новогодний оливье «Стиляги», где под известные всей стране перестроечные шлягеры, как под майонезом, водит хороводы в пестрых платьях Акиньшина с друзьями, подмигивая старичкам, попадает как раз в формат старых песен о главном. Поэтому совершенно непонятно, зачем Валерий Тодоровский отмахивался руками, говоря, что мог легко обойтись без песенно-танцевальных номеров, когда именно эти эпизоды фильма придают картине вкус и статус главного фильма (Нового) года. Если иметь в виду эстетику голубых огоньков.

В ходе очередного прочесывания Парка Горького в поисках незаконно отдыхающих щеголей, именуемых стилягами, отряд юных дружинников натыкается на вертеп, где под известную музыку, но более поздней эпохи, отрываются десяток-другой неформалов в желтых ботинках и оранжевых галстуках. Цель блюстителей порядка – ножницами покарать неверных, отрезав самое дорогое, что у них при себе есть – лацканы да манжеты. Погнавшись за одной такой фифой, 20-летний комсомолец с запалканными глазами Мэлс (Антон Шагин), догнав беглянку, не замечает, как случайно заглядывает в глаза к иноземной царевне. А та ему молвит, что зовут ее Польза (Оксана Акиньшина), и что встретить ее может на Бродвее (кажется, Тверская-Ямская). После чего толкнула в пруд и скрылась в зарослях. Дальше следует замечательный сюжет, как пролетарский парень добился сердца самой дикой оторвы Москвы середины прошлого века.

Начало у этой обыкновенной, рассказанной-перерассказанной истории могло быть любое. Главное, что все в финале танцуют и поют. И было бы странно лезть в этот лучезарный наив с критикой – пожеланиями усложнить драму, разбавив ее бериевскими репрессиями середины 50-х годов. Сюжет здесь исключительно условен, и нужен лишь для того, чтобы герои переоделись для следующего буги-вуги.

Собственно, эта вокально-инструментальная часть фильма, которая, простите уж Валерий Петрович, занимает все ж львиную долю фильма, выглядит более чем достойно. Хотя после прошлого новогоднего подарка Бекмамбетова и команды Первого канала в такое верится с трудом. По началу, скажем, многие недоумевали, что на съемки могло уйти $15 млн., при том, что создатели, скажем, «Адмирала» прекрасно обошлись дюжиной. Однако после массовочного кордебалета на Тверской, которую ради съемок перекрывали на две ночи, в такие цифры поверить можно. К примеру, порядка 700 человек в мышиных плащах а-ля советская уравниловка на центральной улице столицы кружатся вокруг пестренького комсомольца-начинающего-стиляги, в песенном номере изобличая его порочные взгляды.

Вокальные партии – это еще одна находка. Если ранее в наших мюзиклах песни были неизменно привязаны к той эпохе, в которой происходило действие, то в случае «Стиляг» Тодоровский поделил фильм на три составных элемента: (раз) 1955 год как реальность происходящего, (два) песенные номера перестроечных годов как досягаемая музыкально-культурная парадигма для (три) нынешней молодежи, которая через яркий синтез двух первых частей прекрасно справится с усвоением получившегося продукта.

Здесь продюсерский гений Тодоровского не ошибся. Хоть подобными проектами ему ранее руководить не приходилось (Тодоровский спродюсировал практически все громкие сериалы телеканала Россия, включая «Идиота», «Мастера и Маргариту» и «Бригаду»), но режиссер прекрасно угадал своего зрителя и то, чем можно его подивить на праздниках.

Не оставит равнодушным фильм и старших. Кроме любовной истории комсомольца Мэлса (литеры его имени составлены из первых букв имен Маркса, Энгельса, Ленина и понятного кого) сценаристы позаботились о старшем поколении, то есть о родителях стиляг. Эти роли играют, вернее вытанцовывают, Алексей Горбунов, Олег Янковский, также в кадре появляется Леонид Ярмольник, Ирина Розанова. Но более всех запомнится Сергей Гармаш в роли отца Мэлса. Он в армейской майке, растягивая гармонь, запевает чистяковскую «Человек и кошка» так душевно, что так и хочется у него стрельнуть Беломора. Не даром говорят, что постановщик песенно-танцевальных номеров Консантин Меладзе заставит петь и двигаться кого угодно, даже Янковского, который последний раз танцевал, когда этого еще делать было нельзя. Но сегодня-то можно все, в том числе и слепить из двух эпох новогодний мюзикл.

Александр ЗУБКОВ