Добро пожаловать на неофициальный сайт сериала "Русские амазонки"!


Новости мирового кинематографа

Скотт Фицджеральд и Зельда Сейр

Если задаться целью описать женщину, с которой серьезному писателю не стоит связывать свою жизнь, то, пожалуй, мы получим портрет Зельды Сейр. Именно она стала и музой, и злым гением классика американской литературы Скотта Фицджеральда.

Считается, что автор «Великого Гэтсби» добился бы на литературном поприще совершенно недосягаемых высот, если бы не роковая встреча с «женщиной, разрушившей психику, здоровье и поставившей крест на творчестве писателя»… Говорят, именно она одарила Фицджеральда букетом пороков, которые привели его (да и ее) к преждевременной гибели. В хоре обвинений в адрес Зельды Сейр тонут голоса, призывающие помнить, кто вдохновлял писателя на создание бестселлеров, ради кого вообще он этим занимался и чьи черты носят героини его романов.

Страдания юного Фицджеральда

Лето 1918 года, городок Монтгомери, штат Алабама. Младший лейтенант 67-го пехотного полка, расквартированного в лагере «Шеридан», отправился в кабак с привычной целью – убить еще один тоскливый вечер. В свои 22 этот парень успел узнать, что такое семейные проблемы, творческие неудачи и печальный любовный опыт… Он родился в Сент-Поле (штат Миннесота) 24 сентября 1896 года в семье ирландских переселенцев Эдварда Фицджеральда и Мэри Макквилан. Его отец, выходец из аристократической семьи, был неудачливым бизнесменом и все время балансировал на грани разорения. Страх бедности, унижение от подаяний благополучной родни, мечты о славе и желание разбогатеть – чувства, которые обуревали юного Скотта (а впоследствии и его литературных героев). Он и в Принстон-то поступил ради членства в театральном клубе «Треугольник» и возможности стать звездой университетской футбольной сборной. Увы, спортивная карьера Фицджеральда длилась недели две, после чего тренер выгнал его как абсолютно бесперспективного игрока. Да и с театром не задалось: если пьесы талантливого студента, наделенного безусловным литературным даром, пользовались неизменным успехом и принимались к постановке, то мечте самому выступать на сцене не суждено было сбыться: педсовет не допускал в труппу неуспевающих студентов. Добавим к этому любовное фиаско: первая красавица Принстона Джинерва Кинг, с которой у Скотта был страстный роман, бросила его, предпочтя более состоятельного поклонника. Да еще издательство вернуло ему рукопись книги «Романтический эгоист» с пометкой «Доработать». И тогда Фицджеральд решил бросить учебу и отправиться добровольцем на Первую мировую. Только попал он не на фронт, а в учебный лагерь «Шеридан». И вот, сидя в кабаке городка Монтгомери, Скотт грустил о несбывшихся надеждах и упущенных возможностях, не подозревая, как круто изменится его жизнь здесь и сейчас – буквально через мгновение. Мгновение, когда двери откроются и появится Она… Зельда Сейр. «Самая прекрасная девушка, которую я когда-либо встречал в своей жизни. Я сразу же понял: она просто должна стать моей!»

Последняя красавица Юга

«Она просто должна стать моей!» Сколько парней мысленно произносили эту фразу, глядя на 17-летнюю красавицу Зельду. Маленькая голубоглазая колдунья с «соколиным профилем» сводила с ума молодых людей. А некоторым из кавалеров не отказывала и в интимной близости. Респектабельные родители любвеобильной красавицы об этом, разумеется, не подозревали. Зельда Сейр родилась в 1900 году в семье алабамских аристократов (в американском смысле аристократов). Отец, Энтони Сейр, был судьей штата (впоследствии стал председателем Верховного суда), оба деда – сенаторы. Кстати, своим экзотическим именем будущая миссис Фицджеральд была обязана матери, Минни Сейр – во время беременности она читала роман, главной героиней которого была некая цыганка Зельда. У нее и в характере было что-то цыганское: своенравная, импульсивная и независимая… При этом Зельда обладала хорошими манерами и завораживающей грацией (сказались занятия балетом). А ее веселость и беспечность, обезоруживающие окружающих? «Зачем всю жизнь работать и думать о деньгах? Займи немножко денег, потрать их и живи сейчас!» Это стишок юной Зельды, записанный ею на собственной фотографии. Фицджеральд впервые встретил девушку, чья неукротимая жажда жизни оказалась под стать его собственной. Он хоть и сумел понравиться красавице, избалованной мужским вниманием, но в длинном списке ее воздыхателей был далеко не самым привлекательным. Однако что-то в нем ее зацепило. «Казалось, какая-то неземная сила, какой-то вдохновенный восторг влекли его ввысь», – написала Зельда позже, вспоминая знакомство с будущим мужем. Но Скотту пришлось потрудиться, дабы завоевать право стать ее мужем.

Я влюблен в ураган

Лето 1918 года они провели вместе, почти не расставаясь. Если Скотт в первые же минуты знакомства решил непременно жениться на Зельде, то она просто наслаждалась очередным романом. Да, этот парень отличался от всех ее кавалеров – хотя бы тем, что постоянно твердил о своем гениальном писательском даре. Но к чему осложнять жизнь, когда и так все замечательно? Она красива, юна, богата, у нее толпы обожателей. С другой стороны, перспектива стать женой знаменитого писателя, объездить с ним весь мир, быть постоянно в центре внимания… У Зельды аж дух захватывало! Настолько, что в один прекрасный день на очередное предложение руки и сердца она ответила согласием. Что родители? Последовала вполне предсказуемая реакция, ибо судье штата Алабама не составило труда навести справки о лейтенанте 67-го пехотного полка и узнать, что тот бросил учебу в Принстоне, не дурак выпить и вообще без гроша в кармане. Писательство? Весьма сомнительный способ зарабатывать. Но что делать с любимой дочерью, молящей о родительском благословении? Вердикт: мы даем согласие на помолвку, но свадьба состоится только после того, как Скотт устроится на приличную работу.

Окрыленный Фицджеральд тут же помчался в Нью-Йорк, устроился в рекламное агентство при городской железной дороге и засел за роман, от успеха которого зависела вся его жизнь – так представлялось влюбленному Скотту. «Я ступил на дорогу успеха и амбиций и надеюсь, что скоро ты, моя дорогая, пойдешь по ней вместе со мной», – писал он невесте. Зельда отвечала не менее восторженно. Одно «но»: свой привычный образ жизни она не поменяла – веселилась на вечеринках, флиртовала с парнями, заводила романы и время от времени шокировала местный бомонд эксцентричными выходками. Наподобие той, в бассейне, когда она голышом прыгнула с вышки (купальный костюм показался неудобным). До Скотта доходили слухи о поведении невесты, но он до последнего отгонял плохие мысли. Пока лично от нее не получил подтверждение измены: как-то по рассеянности Зельда отправила послание, адресованное очередному любовнику, на нью-йоркский адрес Скотта… На следующий же день он поехал в Монтгомери, чтобы вернуться оттуда с разбитым сердцем и кольцом, которое швырнула ему в лицо возлюбленная. «Я влюблен в ураган… Но я влюблен! Я люблю ее, я люблю ее. Я ее люблю!» – писал он в дневнике, обливаясь слезами. Ну конечно же, он сдался первым и спустя несколько месяцев отправил Зельде письмо с очередными признаниями в любви. Не забыв при этом сообщить, что роман, на который его вдохновило желание быть с ней, будет опубликован. «Приезжай! Я безумно рада, что мы встретимся, и я хочу этого, о чем ты, должно быть, знаешь!» – последовал ответ. 3 апреля 1920 года в Нью-Йорке в соборе Святого Патрика состоялось венчание Скотта Фицджеральда и Зельды Сейр.

По эту сторону рая

За две недели до свадьбы вышел дебютный роман Фицджеральда «По эту сторону рая». Роман, принесший автору всеобщее признание, славу «молодого гения» и деньги. Большие деньги. Что было весьма кстати: привыкшая жить в роскоши и удовольствии Зельда явно не годилась на роль жены, с пониманием относящейся к финансовым проблемам мужа. И уж тем более рассчитывать на ее помощь Фицджеральду и в голову не могло прийти. «Пойми, Скотт, я никогда ничего не смогу сделать, потому что я слишком ленива. Я не хочу славы. Единственное, чего я хочу, – это быть всегда очень молодой и ни за что не отвечать… и просто жить и быть счастливой», – призналась Зельда. Сама того не понимая, она выразила настроение молодого поколения американцев, которое позже назовут «потерянным». Так называемую эпоху джаза (термин Фицджеральда) спустя несколько лет сменит Великая депрессия. Но ведь это будет потом? А сейчас… «Всю страну охватила жажда наслаждения и погоня за удовольствиями», «пришло поколение, для которого все боги умерли, все войны отгремели, всякая вера подорвана, а остались только страх перед будущим и поклонение успеху». Эти слова Фицджеральда абсолютно точно отобразили мораль молодежи 20-х годов, для которой он и его жена стали новыми кумирами. Нью-Йорк буквально помешался на этой паре. Взбалмошная, обворожительная, одевающаяся по последней моде Зельда и готовый подыграть ей во всех безумных затеях «молодой гений» Скотт стали самыми яркими звездами богемных вечеринок и светских колонок. «Они дополняют друг друга, словно джин и вермут в коктейле», – говорили о парочке. Наутро об этих шалостях исправно сообщали таблоиды: на вечеринке такой-то «Зельда опрокинула столик со сладостями и потребовала у музыкантов сыграть «что-нибудь повеселее»; «Скотт Фицджеральд разделся в театре догола!»; «мистер и миссис Фицджеральд потребовали, чтобы водитель остановил такси, после чего мистер Фицджеральд забрался на крышу машины, а миссис Фицджеральд на капот. И приказали ехать дальше» и т. д. и т. п. Удивительно при их образе жизни, что дочь Скотти, родившаяся у молодоженов спустя год после свадьбы, оказалась совершенно здоровой. Роды были трудными. Все газеты процитировали первые слова Зельды, очнувшейся после анестезии: «Кажется, я пьяна... А что наша малышка? Надеюсь, она прекрасна и глупа...» «Я не хочу, чтобы она выросла серьезной, и не хочу, чтобы она стала великой. Пусть будет богата и счастлива, вот и все!» – обозначит она позже принцип воспитания Скотти.

Страсти на Ривьере

1920 год – сборник новелл «Распутники и философы», 1922 год – роман «Прекрасные, но обреченные», сборник рассказов «Сказки века джаза»… Произведения, которые умножили и без того громкую славу Фицджеральда, принеся баснословный по тем временам доход. В 1924-м Скотт и Зельда решили отправиться во Францию, где в столице и на Ривьере в то время обосновалась колония американской творческой и богемной молодежи. Да и писателю, приступившему к своему главному роману «Великий Гэтсби» (1925), захотелось сменить обстановку. «Они были так вызывающе и поразительно одеты… Они были прекрасны – само очарование!» – не сдержал восторга один из друзей пары, заметив Скотта и Зельду, прогуливающихся по Елисейским Полям. Позже супруги перебрались на Ривьеру. Поначалу казалось – все просто идеально. Волшебная природа, фантастическая кухня, море, солнце… Скотт активно писал, Зельда пропадала на пляже. «Это замечательно – избавиться от постоянной необходимости в мятежности Нью-Йорка», – писала она в письме друзьям. Но надо было знать ее характер, чтобы понимать: это затишье перед бурей. Скотт слишком уж увлекся работой, и Зельду стал пугать призрак рутинной жизни. «Наша страсть, нежность и душевный пыл, все, что способно расти, растет – с верой, что их праздник никогда не кончится», – писала она. Вечный праздник, вечное веселье – вот чего требовала ее душа. То ли из мести, то ли из-за скуки Зельда закрутила роман с летчиком Эдуардом Жозаном. Они познакомились на пляже. Атлетичный стройныйфранцуз с вьющимися темными волосами был очарован «ослепительно красивой» американкой. Именно Жозан станет прототипом Жака – одного из героев ее книги «Вальс ты танцуешь со мной». Есть там такие строки: «Он придвинул ее тело к себе, и она почувствовала, как в ее тело вдавились бугры его мышц. Он был бронзовым от загара, и от него пахло песком и солнцем; она почувствовала его наготу под накрахмаленным льняным полотном. Она не думала о Дэвиде. Она надеялась, что он не увидит, но она и не заботилась об этом. Она ощущала себя так, будто они целуются с Жаком Шевр-Фей на верхушке Триумфальной арки». Интересно, что Жозан до последнего настаивал: между ним и Зельдой ничего не было. Однако в это трудно поверить. Сам Фицджеральд поведал одному из родственников, что в то лето Зельда просила его о разводе, хотела уйти к Эдуарду. В порыве гнева Скотт запер жену на вилле и потребовал, чтобы она повторила сказанное в присутствии Жозана. Впрочем, как оказалось, последнего к тому времени уже не было на Ривьере. Зельда сразу потухла, молчала несколько дней, а потом выпила большую дозу снотворного – благо Скотт вовремя обнаружил ее в бесчувственном состоянии. «Болезненные ощущения в связи с Зельдой», – запишет он в дневнике.

Со взглядом пустым, как у кошки

«Тысячи вечеринок – и ни одной попытки работать». Так Фицджеральд назовет лето 1925 года. Только что вышел «Великий Гэтсби», собравший восторженные отзывы. Писателя спросили, о чем он теперь мечтает, и он не раздумывая ответил: «Так же любить Зельду и остаться женатым на ней, и еще написать самый известный роман в мире». В то же самое время супруги пустились в такой загул, что в этом было что-то суицидальное. «Зельда и я иногда впадаем в жуткие загулы дня по четыре, которые всегда начинаются с вечеринки с выпивкой, но мы до сих пор настолько неумеренны в любви, что являемся, пожалуй, поистине самой счастливой женатой парой из тех, кого я знаю», – писал Фицджеральд другу. В Париже, куда супруги вернулись после недолговременной поездки в Италию, они познакомились с набирающим популярность Эрнестом Хемингуэем. Скотт был огорчен, что Эрнест и Зельда с первой встречи невзлюбили друг друга. Он назвал ее сумасшедшей, она его – фальшивым. Тем не менее мемуары Хемингуэя «Праздник, который всегда с тобой» – одно из самых ярких свидетельств событий жизни знаменитой четы в тот период. От зоркого взгляда автора не ускользнула ни одна достойная внимания деталь: «У Зельды были ястребиные глаза и тонкие губы. По ее лицу было видно, как она время от времени мысленно переносилась на вчерашнюю вечеринку, а возвращалась она оттуда со взглядом пустым, как у кошки, потом в глазах ее появлялось удовлетворение, удовлетворение пробегало по тонким губам и исчезало. Скотт разыгрывал заботливого веселого хозяина, а Зельда смотрела на него, и глаза ее и рот трогала счастливая улыбка, потому что он пил вино. Впоследствии я хорошо изучил эту улыбку. Она означала, что Зельда знает, что Скотт опять не сможет писать. Она ревновала его к работе». Он тоже ее ревновал. На этот раз к женщинам. Время от времени Зельда исчезала с очередной из богемных красавиц, но наутро возвращалась – взгляд пустой, полное безразличие ко всему. «Скотт боялся, что Зельда мертвецки напьется в компании, с которой они общались той весной, или в каком-нибудь из тех мест, какие они посещали, – продолжает Хемингуэй. – Ему не нравились ни эти люди, ни эти места, но ему приходилось пить столько, что он терял контроль над собой». Часто отключившихся супругов на руках выносили из прокуренных помещений и грузили в такси. Как и в Нью-Йорке, в Париже только и делали, что обсуждали выходки этой эксцентричной пары. Главным ньюсмейкером была, разумеется, Зельда. Танцы на столе в солидном ресторане французы еще могли пережить, но то, что она выкинула в гостинице Сент-Пол де Ванса близ Ниццы, стало самой скандальной историей года. Фицджеральды с друзьями обедали на террасе, а за соседним столиком сидела Айседора Дункан в обществе трех поклонников. «Скотт не знал, кто она, поэтому я рассказал ему, – вспоминал друг писателя. – Он немедленно отправился к ее столу и сел у ее ног. Ее пальцы пробежали по его волосам, и она назвала его своим центурионом».

По свидетельствам очевидцев Зельда спокойно наблюдала за Скоттом и Дункан, а «затем внезапно, не говоря ни слова предупреждения или объяснения, встала на свой стул и прыгнула через парапет в темноту лестницы… Мы замерли и не могли двинуться. А она спустя мгновение появилась, вся окровавленная, спокойно встав на верхнюю ступеньку»… В этот момент Скотт не мог не подумать, что не так уж и неправ был Эрнест, откровенно намекавший на признаки надвигающегося безумия Зельды. История о том, как Фицджеральд попросил Хемингуэя взглянуть на его пенис, ибо Зельда откровенно смеяласьнад его размерами, тут ни при чем. «Это обычная женская уловка с целью внушить мужчине комплексы, сбить его с толку», – утешил друга Эрнест. А вот ее смех…Это эмоции женщины на грани безумия. Хемингуэй оказался прав. Внезапно возникшее желание заняться балетом и рисованием сменилось манией преследования: Зельда утверждала, что друзья замышляют заговор против нее, Скотта и малышки Скотти. Потом она заявила, что не желает двигаться (вплоть до того, что и брови не будет поднимать), а хочет лишь слушать голоса… В апреле 1930 года Зельда впервые попала в психиатрическую клинику.

Я растерял надежду

«Шизофрения», «маниакально-депрессивный психоз», «нервная экзема»… Это далеко не полный перечень болезней, от которых стали лечить любимую женщину Фицджеральда. Зельду переводили из одной клиники в другую. Балтимор, Северная Каролина, Эшвил… Скотт повсюду следовал за ней, селился в отелях неподалеку от больниц и попутно писал сценарии, рассказы, чтобы заработать на лечение Зельды и воспитание дочери, оставшейся на попечении гувернантки. Когда он на короткое время уезжал в Голливуд, Зельда исходила ревностью: «Скотт там постоянно в толпе красивых женщин!» В то же время она понимала, что не вправе требовать ничего: «Мой любимый, ненаглядный… Мне так грустно оттого, что я превратилась в ничто, в пустую скорлупу. Твоя доброта ко мне не знает пределов. Поэтому сейчас я могу сказать одно: в моем сердце, во всей моей жизни не было более дорогого существа, чем ты… Я люблю тебя», – писала она мужу. Ответным признанием могло бы служить следующее признание Фицджеральда: «Я растерял надежду на проселочных дорогах, ведущих к клиникам Зельды, наша любовь была единственной в столетии. Когда в наших отношениях произошел разлом, жизнь потеряла для меня всякий смысл…» Да, в его жизни еще появлялись женщины. С одной из них, английской журналисткой Шейлой Грехэм, писателя связывали весьма серьезные отношения.

Однако каждой из них он давал понять: Зельда была и остается для него единственной. «Какая прелесть сидеть с ней часами, когда она склоняет голову ко мне на плечо, и чувствовать, что я всегда был, даже сейчас, ближе ей, чем кто-либо другой», – писал он после посещения Зельды в очередной клинике. Это было незадолго до смерти писателя. 20 декабря 1940 года Фрэнсис Скотт Фицджеральд скончался от обширного инфаркта. Близкие друзья утверждали: до самой смерти его мучили угрызения совести, именно себя он назначил виновным в безумии Зельды, и эта мысль окончательно подкосила его здоровье. Зельда пережила его на 8 лет. В 1948 году на территории психиатрической клиники в Эшвиле случился пожар. Зельда погибла вместе с девятью другими пациентами лечебницы. За несколько дней до трагедии ее отпустили в Монтгомери навестить родителей. Прощаясь с ними, она вдруг обратилась к матери: «Не волнуйся, мама! Я не боюсь умереть. Скотт говорит, этосовсем не страшно…»

Инна Антипова, журнал «Интервью».







Hosted by uCoz